Любовь к свободе и море, гостеприимство, общительность и тоска по родине. В новом выпуске цикла «Слова культур» интернет-журнал Arzamas.academy рассказывает о греческом языке.

Автор Анна Ковалева – филолог, переводчик с греческого. Закончила отделение классической филологии филфака МГУ, стипендиат Фонда Онассиса, автор работ о творчестве Костаса Тахциса. Перевела на русский язык романы Костаса Тахциса «Третий брак» и «Страшный суд», а также его сборники рассказов «Бабушка моя Афины» и «Сдача», романы «Леопард за стеклом» Алки Зеи и «Одинокое дерево» Марии Папаянни, сборники рассказов Христоса Иконому «Что-то будет, вот увидишь» и «Дочери Вулкана», рассказы Христоса Хоменидиса и Аманды Михалопулу.

1. Eλευθερία [элефтериа] 

Свобода

Георгиос Авлихос. Девушка у окна. 1877 год
Εθνική Πινακοθήκη (Национальная художественная галерея, Афины)

Первое, что встречает туриста в Греции, — это аэропорт Элефтериоса Венизелоса  : «свобода» в греческом превратилась в имена — женское Элефтерия (Ελευθερία) и мужское Элефтериос (Ελευθέριος). 

Греки — один из самых свободолюбивых народов мира. Для большинства людей свобода — явление абстрактное; для греков она как кислород. «Грек не боится смерти; мы принимаем ее, если речь идет о стремлении к свободе», — говорил один из героев Греческой революции   и клефт   Теодорос Колокотронис. Он же заметил: «Греки, Господь даровал нам свободу, и он не отзовет свою подпись обратно»  .

Каждый грек, независимо от возраста, социального и семейного положения, будет бороться с попранием прав и свобод. Отсюда девиз Греческой Республики — «Свобода или смерть» (Ελευθερία ή Θάνατος). Он появился в 1820 году — на заре войны за независимость — сначала как боевой клич греков, восставших против османского владычества, а затем как официальный слоган. Отсюда многолюдные демонстрации протеста, на которые выходят сотни тысяч человек. Отсюда яростные споры о политике, потому что политика для грека — вопрос его свободы. 

О свободе греки размышляют веками и тысячелетиями — детально и всесторонне. Фукидид говорит о смелости быть свободным и о том, что свобода — секрет счастья. Дионисий Галикарнасский напоминает, что стремление, если не страсть к свободе от природы заложено в душе каждого человека. «Тот, кто думает свободно, тот думает хорошо»  , — постулировал в XVIII веке греческий писатель Ригас Фереос, ставший символом свободы для Байрона и Пушкина. Он же, перефразируя Ахилла, говорит о том, что лучше час свободы, чем сорок лет рабства и заключения  . Вслед за ним о том же в XIX веке сказал уже известный нам Колокотронис: «Лучше умереть в битве за свободу, чем жить в рабстве под тиранией»  . Но лучшее всего свою мысль о свободе сформулировал писатель и поэт Никос Казандзакис: «Ни на что не надеюсь. Ничего не боюсь. Я свободен»  . Эти слова стали частью не только современной греческой культуры, но и туристического бизнеса: их можно увидеть на футболках, кружках и другой сувенирной продукции, которая продается в Греции на каждом углу.

2. Фιλότιμο [филотимо]

Чувство собственного достоинства

Семья у очага. Картина Николаоса Ксидиаса. Начало XX века
Εθνική Πινακοθήκη (Национальная художественная галерея, Афины)

Φιλότιμο практически невозможно перевести одним словом: оно объединяет целый набор достоинств. Это и добросовестное выполнение своих обязан­ностей, и забота о безупречной репутации, и достоинство, и гордость, и толерантность. Благодаря филотимо в Греции процветают равенство и социализм: любой мусорщик, таксист и продавец рыбы на рынке ведет себя как Диоген, поразивший Александра Великого своей мудростью, а потом потребовавший, чтобы тот отошел и перестал загораживать ему солнце. 

Каким образом в Греции сложилось такое свободное и безбарьерное общество? На этот вопрос отвечает суперзвезда современной греческой литературы Христос Иконому в рассказе «Кевлар, стекловолокно и ангельская любовь»:

«Древнегреческая цивилизация является великой не потому, что она древняя и греческая, но потому, что она — цивилизация; а именно — потому, что пыталась дать ответ на самый сложный из всех вопросов: „Как мы можем жить вместе, не перегрызая глотку друг другу?“ Мучительный поиск ответа на него породил демократию и взрастил христианство: без другого тебя нет. Бог существует, потому что Он — отец. Христос существует, потому что Он — сын»  . 

3. Фιλοξενία [филоксениа] 

Гостеприимство

Застолье. Иллюстрация из книги Эдварда Додуэлла «Виды Греции». 1821 год
Bibliothèque nationale de France

Для греков гостеприимство не просто вежливость — с этим качеством рождается каждый хороший человек. С ним столкнется любой путеше­ственник — от Одиссея, которого радушно принимают и снабжают кораблем, до юного Джеральда Даррелла, которого кормили обедами совершенно незнакомые люди. Эти примеры могут показаться своего рода художественным преувеличением, но на самом деле все именно так и происходит. Принять гостя — греческая заповедь, нарушить которую немыслимо. Даже в сиесту, когда ходить по гостям не вполне прилично, вас примут, накормят, напоят, снабдят советами и развлекут беседой. 

Разницу между греческим и стандартным гостеприимством иллюстрирует эпизод из фильма «Моя большая греческая свадьба». Американская мама, собираясь в гости к греческой, печет небольшой тортик. Та встречает ее тушей барана на вертеле, и не одной.

4. Σιγά-σιγά [сига-сига] 

Потихоньку

Молодой пастух, играющий на дудочке. Картина Полихрониса Лембесиса. XIX век
Εθνική Πινακοθήκη (Национальная художественная галерея, Афины)

Жизнь непростая, и на ее трудности греки отвечают: σιγά-σιγά. Это отношение к жизни выражается и в удивительной медлительности, которую иностранцы могут принять за лень. Европейцы считают греков лентяями, которые только и делают, что ищут как бы уклониться от работы (на самом деле греки рабо­тают больше часов в неделю, чем немцы и голландцы). Σιγά-σιγά — не dolce far niente   и не про то, чтобы отложить на завтра все дела. Это способ справляться с немалыми тяготами, которые постоянно испытывают греки, и обратная сторона непростой греческой экономики. В этом кредо и античный стоицизм, и традиционный крестьянский менталитет: все будет сделано, все переживем и с любым стихийным бедствием справимся, но сейчас мы выпьем кофе и обсудим вчерашний матч «Олимпиакоса». 

5. Kαφές [кафес] 

Кофе

Мужчины в кафе. Греция, 1950 год
© Frederic Lewis / Archive Photos / Getty Images

На кофе держатся социальные ритуалы и вся местная жизнь. Возможно, потому, что пережить греческий зной и сохранить работоспособность можно только за счет большого количества кофе. Его пьют все и всегда. 

Кофе может быть только греческим — эна эллинико (ένα ελληνικό), — а ни в коем случае не восточный или турецкий. Его варят не в турке или джезве, а исключительно в брики — μπρίκι  , а мелют в специальных местах, которые называются кафекоптион (καφεκοπτείον): на развес, особенным, невероятно мелким помолом.

Если вы заказываете кофе в кафе, нужно уточнить две вещи: дозу и сколько вам положить сахара. Ни один грек не добавит в греческий кофе молоко: оно погубит бесценный напиток. Компромисс — фраппе, холодный кофе. Его в специальном миксере взбивают из растворимого кофе, льда, воды, сахара и молока (по желанию).

Без кофе не обойдутся ни одни дружеские посиделки. И даже если к вам зашли на минуту поздним вечером, не предложить гостю кофе невозможно. 

6. Пαρέα [пареа]

Компания 

Праздник на Корфу. Картина Хараламбоса Пахиса. Около 1875—1880 годов
Εθνική Πινακοθήκη (Национальная художественная галерея, Афины)

Жизнь грека невозможна без παρέα. Компания нужна для похода в кафе, поездки на острова, подготовки к экзамену и во множестве других ситуаций. Греки — исключительно общительные и социальные люди. Компания соберется всегда — вне зависимости от возраста собравшихся и места, где они оказались. Пенсионеры, молодежь, мужчины и женщины… На автобусной остановке, в деревенской кофейне, в кафе или университете, в саду у соседа, на пароме или в магазине. И всегда будут новости и животрепещущие вопросы, которые важно обсудить всем вместе, будь то политика, дети, здоровье или чья-то личная жизнь. Веселее вместе. В учебниках греческого одна из первых фраз — «вместе с моей компанией» (με την παρέα μου). Она сразу вводит в контекст греческой жизни.

Если спросить у грека, почему так получилось, он тут же найдет корни в античном наследии. Во времена, когда государством для грека был полис, его город, где он знал всех, а все — его, не было ничего страшнее изгнания. Сократу проще было выпить яд, чем оказаться в городе, где он никого не знает. Историк Страбон рассказывает, что левкадцы   ежегодно изгоняли одного мужчину, ссылая его на другой остров, лишая имени и права жить в полисе и, соот­вет­ственно, общения. Они называли его фармаком — такая ритуальная жертва служила исцелению всего полиса. С момента, когда человек лишался права жить среди других людей и общаться с ними, он считался мертвым, принесенным в жертву, даже если физически был жив. Аналогичный обычай в Истме, где правил Ясон, описывает мифолог Роберт Грейвс.

Конечно, в современной Греции нравы значительно смягчились, а переезд из одного города в другой больше не является ни жертвой, ни исцелением, ни чем-то немыслимым, но ужас перед перспективой лишиться своего круга друзей и возможности общения с ними никуда не делся. 

7. Διγλωσσία [диглоссиа] 

Двуязычие

Разговор. Греция, 1950-е годы
© Erich Andres / United Archives via Getty Images

Историки языка считают, что уже в X–IX веках до нашей эры в греческом усилилась диалектная раздробленность и начали развиваться устные койне  . Эта раздробленность никуда не делась, и в какой-то момент литературный и разговорный греческий разошлись настолько, что едва ли не стали разными языками. 

Огромное влияние на формирование современного греческого оказали походы Александра Македонского с 340 по 324 год до нашей эры. Его полководцы диадохи решили сделать аттический диалект официальным языком и использовать его в административных, торговых и дипломатических нуждах. Постепенно он стал новой нормой — койне, которое позже определит византийский и современный греческий.

Греки спорили о языке всегда: Аристофан упрекал Эсхила за то, что он пишет на языке, непонятном народу, Дионисий Фракийский в своем трактате «Искусство грамматики» анализировал древнейший литературный язык поэтов. Фукидид использовал более строгие древние формы, Менандр — современные ему. 

Пуристы эпохи Комнинов  , боровшиеся за сохранение связи с Антич­ностью, считали народный язык низким: их стараниями литературный язык стал настолько отличным от живого, что его нужно было специально учить. Чем больше развивались диалекты греческого, тем сильнее становилась пропасть между языком простых людей и ученых. 

Какой греческий правильный — кафаревуса, очищенный книжный язык, или димотика, народный разговорный? Считается, что первые теоретические обсуждения того, каким быть греческому языку, начал во второй половине XVIII века епископ Элефтериос. Вместе со своими сподвижниками он пред­ложил архаизировать современный ему греческий, чтобы сделать более похожим на античные образцы и объявить языком будущей независимой Греции.

В 1832 году Греция окончательно обрела независимость, и все стало еще сложнее: за четыреста лет туркократии язык наполнился тюркизмами —призывы «обестуречить наш язык» звучат до сих пор. Возникновение новой страны привело к неизбежному вопросу: на каком языке говорить, писать законы, вести делопроизводство, издавать газеты и так далее? Бурные споры, включавшие предложения вернуть древнегреческий, завершились победой кафаревусы, очищенной от «ненужного» влияния. Пуристы XIX века избав­лялись от заимствований и вводили все более архаичные древнегреческие формы, еще сильнее разделяя официальный и разговорный языки. Заим­ствованные слова заменяли аналогами из древнегреческого, а если таковых не было, то создавали по античным образцам, аналогичным образом русские славянофилы переименовывали фортепиано в тихогромы, а галоши — в мокроступы. Заменой слов дело не ограничивалось: пуристы пытались менять грамматику и синтаксис.

Неудивительно, что все это привело к бурной борьбе за права димотики, народного языка, которая продолжалась в языке, политике и культуре до 70-х годов. В 1974-м пал режим хунты   ), а два года спустя правительство свободной Греции положило конец спорам о языке. Сначала кабинет Константиноса Караманлиса стал использовать только димотику, а в 1976 году был принят закон, провозгласивший ее единственным языком в сфере образования.

В последнюю четверть ХХ века начал формироваться единый литературный греческий — так называемое новогреческое койне в его литературной и разговорной формах. Как и любой другой язык, греческий постоянно развивается, в том числе под влиянием множества диалектов: понтийского, каппадокийского, цаконского, итало-румейского, маниотского, химариотского, сфакиотского, романиотского (или еврейско-греческого), румелийского, староафинского, кипрского и локальных диалектов, которые греческие лингвисты называют идиомами.

8. Eκκλησία [экклисиа]

Церковь

Дионисиос Цокос. Крестины в церкви на Закинфе. Около 1855 года
Εθνική Πινακοθήκη (Национальная художественная галерея, Афины)

Жизнь в Греции без церкви и религии непредставима. Еще в начале 2000-х годов в паспорте существовала графа о религиозной принадлежности. Когда ее потребовали отменить, архиепископ Афинский очень возмущался, собирал петиции и акции протеста (но не помогло). Впрочем, на роль церкви в жизни греков это не особенно повлияло. Браки заключают не только в мэрии, но и в церкви. Там же крестят детей, и это целый ритуал с раздачей сладостей всем присутствующим. На праздники пекут специальный сладкий хлеб: на Новый год — христопсомо (χριστόψωμο), Христов хлеб, на Пасху — сладкие цурекиа (τσουρέκι), или ламбропсомо (λαµπρόψωµο или λαμπροκουλούρα), на поминках всем, даже просто проходящим мимо церкви, раздают очень сладкую кутью. Нередко в деревнях священнику помогают служить местные жители, а на воскресной службе собираются все соседи.

Все проблемы греки решают, обращаясь к многочисленным местным святым. Никто не сомневается в их силах, и каждый грек знает массу случаев, когда святой, отвечающий за определенный сектор проблем, с ними разобрался. Святой Фанурий помогает находить потерянное, Анастасия Узорешительница снимает жар и помогает при родах, а Спиридон Тримифунтский — просто близкий и дорогой сердцу родственник каждого керкирийца, так как он не только помогает всем на всем земном шаре, но еще и отвечает за отдельно взятый остров. Мощи Спиридона, прилично попутешествовали по Среди­земноморскому бассейну (Кипр — Константино­поль — Фракия — Македония — Эпир — Корфу — Рим   — Корфу)  , а сейчас хранятся в соборе Святого Спиридона, освященном в 1589 году. Каждый второй житель Корфу расскажет о том, как святой защищает остров от всех бедствий, включая вечный бич Греции — пожары. И действительно, пожары на Корфу случаются очень редко. Так что каждого третьего, если не второго мужчину на острове зовут Спиро (умень­шительное от Спиридона).

9. Eλαιόλαδο [элэоладо]

Оливковое масло

Оливковые деревья на Корфу. Картина Викентиоса Бокацямбиса. Конец XIX — начало XX века
Εθνική Πινακοθήκη (Национальная художественная галерея, Афины)

Оливковое масло — практически «царица полей». Почти у всех греков есть свои оливковые рощи, в каждой местности веками работают одни и те же масло­бойни, куда жители окрестных деревень свозят свои оливки и откуда потом забирают бочки с маслом. Гостеприимные хозяева обязательно вручат дорогому гостю масло «на зиму» — уехать из Греции без пятилитровой канистры невозможно.

На нем жарят, им поливают овощи, рыбу с мясом и греческий йогурт, в нем хранят оливки и сушеные помидоры, его едят, обмакивая в блюдечко свежий хлеб, и даже пьют из маленьких стаканчиков. Терпкий яблочно-травяной вкус и зеленый цвет — отличительные черты хорошего греческого масла.

Оливковое масло — вечный предмет шуток: то, что у нас называется маслом первого отжима, на греческом, как и по-английски, становится «девствен­ным». А еще «маслом» можно «подмазать» того или иного чиновника, чтобы уско­рить рассмотрение чего угодно. Существует множество пословиц и поговорок с участием оливкового масла: «Не сдавив оливку, масла не получишь», «У кого есть пшеница, вино и оливковое масло в кувшине, тот владеет всеми сокро­вищами мира и Божьей благодатью», «Фундамент дома — вино, масло и хлеб», «Человек без терпения — светильник без масла», «Вино должно быть старым, масло — свежим». Ну и «подливают масло в огонь» в Греции так же, как в России, или даже больше, ведь по части эмоций грекам нет равных.

Возможно, оливковое масло самый древний атрибут гастрономии, попавший в искусство: для его хранения и перевозки изобрели амфоры и пифосы, олива присутствует в орнаментах, росписях, мифах, на фресках и на картинах, в прозе и поэзии — от минойцев до современных греков. Именно грекам мы обязаны распространению оливы и оливкового масла по всему Средиземноморью и Ближнему Востоку — греки никогда не забывали снабдить будущих колонистов ростками оливы.

В конце концов, слово «Христос» означает «помазанник», то есть буквально «помазанный оливковым маслом». Слово «елей» произошло от греческого элэон (ἔλαιον), что означает «оливковое масло».

10. Nοσταλγία [ностальгиа]

Тоска по дому

Вид Афин. Картина Полихрониса Лембесиса. XIX век
Εθνική Πινακοθήκη (Национальная художественная галерея, Афины)

Греки считают, что именно у них — наряду с евреями и армянами — самая большая диаспора по всему миру. И действительно они постоянно уезжают из дома в поисках лучшей доли, но ни на минуту не перестают мечтать о возвращении на родину. Жизнь на чужбине, или ксенитья (ξενιτιά), — очень драматическое понятие для грека и едва ли не самое частое слово в стихах и песнях. 

Важно для греков и еще одно словарное трио: родина — патрида (πατρίδα), деревня — хорьо (χωριό), происхождение — катагоги (καταγωγή). Практически у каждого есть малая родина — место, из которой происходит он сам, или его родители, или в крайнем случае бабушки-дедушки. Второй вопрос при знакомстве (после «Как тебя зовут?») — «Откуда ты?». Из Салоник? Из Каламаты? Из Мани? С Крита?

На каникулы греки семьями ездят на малую родину, оттуда же везут в город запасы на зиму — оливковое масло, оливки, фасоль, орегано и прочие важные продукты, потому что правильные растут только в родной деревне.

11. θάλασσα [таласса]

Море

Плавание под парусом. Картина Николаоса Химонаса. 1927 год
Εθνική Πινακοθήκη (Национальная художественная галерея, Афины)

Острова занимают пятую часть территории Греции — всего их более шести тысяч, из которых 227 обитаемы. Существуют просто острова нисья (νησιά), островки нисидья (νησίδια), островишки нисакиа (νησάκια), скальные островочки врахонисидес (βραχονησίδες), когда посреди моря торчит скала, и Семиостровье, или Эптаниса (Επτάνησα), группа островов, которые еще называют Иониче­скими. Эта географическая особенность не могла не сказаться на самоощу­щении, организации жизни, языке и культуре, где море как персонаж занимает важнейшую роль. 

Одиссей десять лет провел в вынужденном круизе по островам. Ясон настаивает на плавании через Эгейское, Мраморное и Черное моря без остановки. «Греки теснятся вокруг моря, словно лягушки вокруг болота», — утверждает Сократ в диалоге Платона «Федон». «Θάλασσα, θάλασσα!» — «Море, море!» — кричат в «Анабасисе» Ксенофонта десять тысяч греков, прошедшие наем­никами Кира   безмерное количество парасангов   из Греции в Переднюю Азию и не видевшие моря год и три месяца.

Песни про море каждый грек поет едва ли не с большим чувством, чем про любовь, а суперхит «Θάλασσα πλατιά» («Море широкое, люблю тебя, потому что ты похоже на меня») исполняют все греческие звезды — от Алики Вуюклаки и Мелины Меркури до Мариоса Франгулиса и Деспины Ванди. 

Спуститься к морю хотя бы раз в году, вне зависимости от того, живешь ли ты в отдаленных горных деревнях или в центре Афин, — это то, что нужно сделать обязательно. В сезон греки толпами атакуют паромы, пыхтящие между материком и островами, и самолеты, а на дорогах к морю на материке выстраиваются караваны машин — движение парализовано как минимум до конца лета.

В греческом есть множество названий для моря и еще больше слов, описывающих его цвет. Упражняться в этом начал еще Гомер: его определе­ниям цвета моря посвящены многочисленные исследования, а одним из самых знаменитых эпитетов стал οίνοψ — «винноцветный», то есть как густое красное вино  . За ним последовали Софокл, Еврипид, а также древние и новые поэты. Современные прозаики не могут не упомянуть цвет моря, даже если речь идет о чем-то другом. Море бывает γλαυκός ([главкос]) — светло-синим, лазоревым, сизым и зеленоватым, γαλάζιος ([галазиос]) — голубым, κυανός ([кианос]) — синим со всеми оттенками. В Септуагинте   встречается слово υακίνθινος ([иакинтиос]) — то есть фиолетово-гиацинтовый. В упомянутом рассказе «Кевлар, стекловолокно и ангельская любовь» Христос Иконому замечает, что «море — если это море нас окружает — выкрашено в фиолетовый цвет, острова словно подсвечены синькой».

Знаменитый греческий археолог и филолог Стилианос Алексиу пишет:

«В Эгейском море в течение всех летних и осенних месяцев, когда солнце — яркое, море у горизонта очень часто отличает фиолетовый оттенок, тогда как горизонт слегка розоватый. Особенно это заметно с побережья в дни таяния снегов и штормов. Море затем четко разделено на зоны, каждая из которых — от суши до горизонта — имеет свой цвет: желтоватый, зеленый, темно-синий и фиолетовый. Этот контраст усиливает впечатление слегка красноватого и фиолетового цвета дальней зоны»  .

Нет, наверное, ни одного исследователя древней, средневековой и тем более современной литературы, который не замечал бы эту абсолютную константу греческой словесности. Тексты отражают действительность: на протяжении веков и тысячелетий море было источником жизни, воображения и созер­цания, самой заманчивой дорогой, которая заставляла греков — при всей любви к своему полису и невозможности жить без него — отправляться в дальние края. Об этих отношениях — стихотворение Йоргоса Сефериса «На сцене»:

Источник: https://arzamas.academy/mag/1235-kalimera