“Две бабушки казашки ни чего не понимали по-русски, а мы тогда ни слова не понималипо-казахски. Но они садились и, обнявшись с нашими женщинами, горько плакали”.

“Сколько всего греков было насильственно перевезено с Кавказа в Казахстан, не знаю. Но находившийся в начале 2000 года в Греции на «Азия — Форуме» заместитель министра иностранных дел Казахстана Кайрат Абдрахманов сказал, что в 1949 году греков было около 60000, а сейчас около 20000.

Эшелонов было много и в каждом около 3000 человек. Почти все эшелоны имели свое прозвище: батумские, сухумские, гудаутские, бакинские и т.д. В Казахстане стали распределять по пунктам назначения — кто-то попал в сельскую местность, кто-то в городскую. Тяжело было всем, но тяжелее всего тем, кто попал в пустыню, где впоследствии в нечеловеческих условиях их самоотверженным трудом был построен город Кентау. А тогда, в 1949 г. здесь практически не было ничего. И людей пришлось размещать так: первый эшелон в бараках для японских военнопленных, немного – в управлении рудника. Людей со второго эшелона так: часть разместили в селе Котарбулак, под навесом, а часть…

Пимениди Иван Панаётович 1930 г.р.: «Некоторых разместили в подсобных помещениях коровника, а когда там все было забито до отказа, то угнали куда-то коров и остальных разместили на их место. Кое-где навоз убрать не успели, и мы его убирали сами».

Третий эшелон….Нина Михайловна Караяниди 1915г.р.: «Нас высадили в голой степи, у железной дороги, прямо на землю, кругом степь. Стало жутко. Но вот подъехала машина, из нее вышел директор комбината «Ачполиметалл» Я.Д.Пиченюк. Он поздоровался с нами и сказал, чтобы мы не удивлялись и не пугались, что кругом степь, так как здесь будет построен город, и строить его будем мы. Значит, у всех будет работа, заработок и.т.д. Пиченюк уехал, — продолжала Нина Михайловна, — а мы остались под охраной солдат. И наступила ночь. Потом день. И эта невыносимая жара конца июня 1949 года. Шесть дней женщины и мужчины, старики и дети, здоровые и больные находились под палящими лучами южно-казахстанского солнца. На 6-ые сутки привезли стройматериалы и инструменты, мужчины стали срочно строить палатки — сараи, в которых разместилось несколько семей. Людей с остальных двух эшелонов сперва развезли по Южно-Казахстанской области и разместили по клубам, полевым станам и.т.д. Затем по мере готовности палаток подвозили на грузовиках в Миргалимсай.»

Кусиди Сулико Афанасьевна 1940 г.р.: «В такие вот палатки набивалось много людей еще и потому, что вещей было очень мало. Например, у нас на семью из 7-ми человек, был только один матрац. Нас охраняли войска. В ночное время любые передвижения запрещались. Стоило только отойти чуть подальше, тут же окрик часового»: «Стой! Назад!».

Мухтариди Эльпида Васильевна 1925 г.р. «Питьевой воды не было. Протекал ручеек, в котором стирали, умывались, из которого пили. И пришла смерть. Первыми стали умирать дети. Сначала похоронили всех грудных детей. Затем стали умирать дети постарше. Но однажды со стороны пос. Бургем далеко в степи показались две точки. Точки приближались, росли, оказалось, что это две бабушки-казашки, которые в натруженных, с вздутыми венами руках несли бидоны с молоком и айраном. Часовой прогнал их. Они пошли вокруг и сделали вид, что идут мимо, затем резко повернули в нашу сторону и оказались среди нас. Если б вы видели, как оживали лица детей, выпивших стаканчик молока. Эти бабушки ни чего не понимали по-русски, а мы тогда ни слова не понимали по-казахски. Но они садились и, обнявшись с нашими женщинами, горько плакали».

Да, горе понятно на любом языке, а слезы всех матерей одинаковы. Бабушки приходили ещё и ещё. Часовые уже пропускали их. Но, увы, этот маленький шаг величайшей доброты и человечности запоздал.

Только за июль месяц греческие спецпереселенцы в окрестностях будущего города Кентау похоронили всех детей в возрасте до 3-х лет, много детей постарше и почти всех недостаточно здоровых взрослых.

Один мужчина раскопал могилу двух своих дочурок, в последний раз взглянул на них и повесился. И лица людей окаменели. Народ, давший миру Аристофана и первую комедию, потерял смех; молчала кемендже. Не было улыбок. Не было даже просто громких разговоров. Было лишь безутешное горе и труд. Если бы эти люди вписывались в идеологические стереотипы той пропагандисткой машины, то сколько среди них было бы передовиков производства, новаторов, героев труда! Но в советских официальных источниках город Кентау строили комсомольцы.

А греки продолжали трудиться. В конце августа на подводах стали привозить питьевую воду. Время шло. Греки работали и отмечались в комендатуре. Время и труд — лучшее лекарство для ран души. И снова заиграла кемендже. Появились улыбки, люди снова стали петь, танцевать, жениться. Рождались дети, умирали старики. Строился город. Вот уже для жилья построены бараки, жилые дома, поликлиника и больница, кинотеатры и спортивные сооружения, парки культуры и отдыха, магазины, детсады, школы. Первой была поострена школа №2, затем школа №3, затем средняя школа №1 — казахская. Но так как в поселке Миргалимсай казахских детей было очень мало, то здесь организовали школу-интернат, где жили и учились дети со всей области. С вводом в строй объектов здравоохранения, культуры, образования появилась возможность приложить свои знания и навыки греческой интеллигенции, ибо до этого все трудились на стройках. Если бы в этот период велась хоть какая то летопись, то с июня 1949г., когда здесь появились первые греки, слова «впервые, первый, сложнейший» употреблялись бы очень часто. Впервые в истории этого края строили такими быстрыми невиданными темпами. Подвозить стройматериалы не успевали.

Простой. И тогда кто-то из греков сказал директору комбината: «Стройматериалы не успевают, а горы камня лежат без дела». Я.Д. Пиченюк стукнул себя по лбу и воскликнул: «Боже, да это же греки!» И впервые в этих краях горы бесформенных камней в искусных руках греческих мастеров стали превращаться в стены домов, ограждений, в круглые колонны с украшениями, на вершинах которых мы и сейчас видим изящные линии капителий ионического ордера, цветочные формы коринфского ордера, за многие километры, через тысячелетия как бы шагнувшие в эту безжизненную степь. Бутовый камень превратился в великолепный дорожный материал. Не греки, поражались: ни цемента, никакого крепежного материала, только искусство кладки…. А какие ровные, крепкие долговечные получались дороги.

В медицинских учреждениях при хронической нехватке лекарств и примитивном оборудовании (еще не давно для греков и того не было) греческие врачи творили чудеса, излечивая и возвращая к жизни порой безнадежно больных всех национальностей. Да-да ,всех национальностей, ибо теперь, когда здесь в пустыне греки построили жильё, промышленные предприятия, инфраструктуру, сюда стали съезжаться люди со всего Советского Союза. Когда мир еще не знал Пеле, в Миргалимсае греческие футболисты забивали голы с углового, пробивали штрафные в обход выстроенной «стенке». Первые мастера спорта — штанга, борьба – греки. Первые спортивные рекорды города Кентау, многие из которых не побиты до сих пор, установили греки. На улицах исполнялись греческие песни и танцы, которые
вместе с ними пели люди всех национальностей (на сцене пока действовало табу).

Время шло. Умер Сталин. Расстрелян Берия. Режим ограничения слабел. Отмечаться в комендатуре стали один раз в две недели. Настал день, когда без разрешения властей, можно было сходить в Бургем. Молодежь тут же побежала туда. Была сделана попытка найти тех двух бабушек-казашек, которые в далеком 1949 г. принесли людям веру в добро. Но, увы, в Бургеме о них никто ничего не знал.

Спустя много лет я тоже пытался установить их имена. И однажды, отвечая на мои расспросы, один аксакал сказал: «Эти старушки не были из Бургема, ибо такой смелый поступок знали бы все, и уж, конечно, не забыли бы! Так как власти запугивали местных жителей «гректерге жахындаманыс, гректерден жаман адам жёк. Жахындадыныз бырдей пыщактайды. — К грекам не приближайтесь, хуже греков людей нет. Подойдете, тут же зарежут. Здесь кругом была степь, и эти бабушки, наверное, с одного из этих кочевий». Их имена не установлены. А, впрочем, так ли это? Есть у них имя. И имена этих бабушек — народ, совесть!

Время шло. Год 1955. Поселки Миргалимсай (построен греками) и Кантаги преобразованы в город Кентау. Вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР от 17 сентября 1955 г… «Об амнистии советских граждан, сотрудничавших с оккупантами в период Великой Отечественной войны 1941–1945гг».

Итак, все те, кто были репрессированы по, хоть и надуманному, но обвинению в сотрудничестве с оккупантами, амнистированы, сняты с учета на спецпоселении, освобождены от административного надзора органов МВД (НКВД) и восстановлены в гражданских правах. А высланные в 1949 г. греки, которым не предъявлялись никакие обвинения, под амнистии, увы, не попали. В самом деле, раз их ни в чем не обвиняли, то зачем их амнистировать — они и так не виноваты. И греки по-прежнему остаются без документов, без гражданских прав.

Нужно отдать должное мужеству тогдашней администрации ЮКО и г. Кентау. Они в нарушение всех инструкций старались облегчить жизнь ни в чем не виновных греческих спецпереселенцев. Отмечаться в комендатуре греки стали не чаще одного раза в месяц, да и то чисто формально. Порой, кто-то из членов семьи мог издалека крикнуть коменданту: «Мы, такие-то…, все здесь». Кентауским грекам разрешалось ездить без пропуска сперва до Туркестана, а потом и вообще по ЮКО. Где-то в конце 1955 г. мои родители написали письмо в Президиум Верховного Совета СССР с просьбой: Указ об амнистии от 17 сентября 1955 г. применить и к высланным в 1949 г. грекам. Много позже выяснилось, что с подобными просьбами в Президиум Верховного Совета СССР обращались и многие другие, причем не только греки. И вот где-то осенью в 1956 г. в Кентау пришло радостное известие: греческим спецпереселенцам возвращены гражданские права”.